Беседы с завлитом: Сергей Попов
- Сергей Николаевич, вам посчастливилось окончить театральную студии при театре, просуществовавшую всего несколько лет. Помните какие-нибудь подробности поступления?
- Я когда пришел сюда поступать, все фойе - верх и низ - было забито абитуриентами. Я такого даже представить себе не мог. Подумал: "А мне-то что тут делать? Тут такие красавцы ходят - чего мне с ними-то тягаться?" Моя очередь подошла где-то к концу дня - представляете, ждал с 8-ми утра до 8-ми вечера! В приемную комиссию входили народный артист Казахстана Ю.Б. Померанцев, прежний главный режиссер театра В.И. Захаров, . Я до сих пор помню, какой мне задали этюд: читая первое четверостишье "Евгения Онегина", то, которое про дядю, мне надо было разыграть… бурную семейную сцену с одной из актрис.
- Причем здесь "Онегин"?
- Это я сам должен был придумать. А потом достоверно, убедительно "уличить" этими словами "неверную жену". Это было сложно, я раньше никогда с подобным не сталкивался, но то, как я справился с заданием, понравилось комиссии: все смеялись. Меня приняли.
- Наставниками студийцев были многие артисты нашего театра. Хочется услышать от вас несколько теплых слов в их адрес.
- Я не только хочу сказать им какие-то слова благодарности - я вообще их всех люблю. У нас были потрясающие педагоги.
Юрий Борисович Померанцев преподавал у нас актерское мастерство. Он был наш Мастер, сочетавший в себе необычайное мастерство и профессионализм, богатейшее воображение и фантазию. Я думаю, главное, чему научил нас Юрий Борисович: совместить воображение - то, что реально существует, и фантазию - то, чего нет.
Юрий Николаевич Капустин преподавал сценическую речь. Он работал с каждым над каждой буковкой. На его занятиях мы все поняли, что такое Слово. Действенное слово.
Валентина Николаевна Полишкис преподавала у нас этику. Я ей безумно благодарен, это было настолько точно, понятно, ясно. Этика Станиславского преподносилась полностью и по-настоящему.
Лидия Георгиевна Карпенко - нынешний концертмейстер театра - была педагогом по музыке. Музыкальная грамота - это очень сложно, особенно для меня. Но она учила нас терпеливо, и ее уроки не раз пригодились мне в работе. Совсем недавно, когда я должен был для спектакля "Пианино в траве" за 2 дня выучить вальс на фортепиано, она снова мне помогла.
- В спектакле "Королевские игры" вы играете сразу две роли. Это, наверное, трудно - ваши персонажи такие разные?
- Эта задумка изначально возникла у режиссера Андрея Кизилова. Его мотивы мне не понятны. Актер не спрашивает: зачем? - нужно, значит, нужно. Мне интересно было, как он хочет воплотить на сцене свою идею. И, в принципе, у нас это получилось довольно интересно. Болейн - острохарактерная роль. Я ее так и "делаю": прыгаю, валяюсь, кричу. Причесочка у меня такая "взрывная" - я, правда, долго сопротивлялся, но меня, в конце концов, убедили, что это помогает восприятию моего образа. Больших сложностей на этом этапе у меня не было. Но… я, оказывается, уже забыл, как играть 2 роли. А во время российских гастролей вдруг почувствовал: герои стали "сливаться", получилось сквозное действие. Раньше я этого не ощущал: сначала отыгрывал одну роль, потом вторую. А там, в Новосибирске, то ли обстановка такая, то ли зритель: я вдруг изменил интонацию, приглушил голос, и вдруг… почувствовал идею Болейна. А насколько он был свободен? Он, готовый стелиться перед монархом, отдать ему на забаву своих дочерей, жену... И тут мой следующий персонаж - Томас Мор - произносит: "А стоит ли это делать?". Понимаете, роли-то соединяются. Чтобы осознать это, мне понадобился почти год.
- Вы можете сказать, что на каких-то спектаклях отдыхаете душой?
- Конечно. Когда играю Великатова ("Таланты и поклонники") - не понимаю, за что в финале мне аплодируют зрители. Я вообще, кажется, там ничего не делал, просто удовольствие получал. Как ни странно, мне очень нравится небольшая роль Гилберта в спектакле "Все в саду" - настолько для меня занимательная, что я, в принципе, ничего не играю. Хотя точно знаю, что мы с режиссером там придумали. Попадание в образ происходит, пока мы с Игорем Горшковым перед выходом на сцену повторяем текст. Рубен Суренович всегда смеется над нами: "Что, опять текст повторяете?". А мы делаем это для того, чтобы попасть в ритм спектакля, так как, если помните, мы выходим на сцену только во втором акте.
- В чем сложность образа Луи из спектакля "Пианино в траве"?
- Это очень сложная роль. Луи - пьяница. Но … романтический пьяница. Сначала мы с героиней Наташи Долматовой изображаем просто дружеские отношения. Луи относится к Мод вроде просто по-приятельски - а оказывается, он 20 лет тайно ее любил. И только в финале герои узнают, что они будут вместе. Это называется челночная композиция. Она сама по себе несложная. Но так как роль главная, зритель из эпизода в эпизод должен опосредованно понимать, что Луи неравнодушен к Мод. Хотя играет обратное: ну, зачем тебе это нужно? Я всегда Саган сравниваю с Чеховым. У Чехова точно так же: неизвестно что будет в финале - и в то же время известно. С этими ролями очень интересно работать. Изначально мы с режиссером Володей Молчановым ставили перед собой цель: сделать этого человека несимпатичным зрителю, но чтобы постепенно нарастала симпатия. Думаю, нам это удалось.
- Почему так много людей отзывается о вас хорошо?
- Я не ставлю перед собой цели казаться всем хорошим. И внутренне себя, может быть, даже наоборот ощущаю - у меня очень много недостатков. Почему кто-то отзывается обо мне хорошо?.. Не знаю. В нас заложили еще во время учебы в студии, а затем и в институте уважительное отношение ко всем: и не только к актерам и к публике, но и к другим работникам театра - к костюмерам, монтировщикам, осветителям, "звуковикам" они как бы вторая ипостась, оборотная сторона нашей профессии. Они отделены от актеров, но без них мы не можем существовать.
- Какие у вас приоритеты в работе? Кто вы больше: преподаватель, актер или режиссер?
- Это все едино. Я изначально актер, это - основное, и от своей профессии не отрекусь.
Когда у меня есть возможность осуществить постановку - я становлюсь режиссером. В любой момент, скажут: иди, ставь, - я поставлю.
Но когда я не могу профессионально преподавать, я начинаю мучиться. Сейчас я преподаю в академии искусств им. Т. Жургенова режиссуру и сценические движения - специальность, близко связанную с актерским мастерством. Все сложилось у меня, все получилось.
- Сергей Николаевич, вам посчастливилось окончить театральную студии при театре, просуществовавшую всего несколько лет. Помните какие-нибудь подробности поступления?
- Я когда пришел сюда поступать, все фойе - верх и низ - было забито абитуриентами. Я такого даже представить себе не мог. Подумал: "А мне-то что тут делать? Тут такие красавцы ходят - чего мне с ними-то тягаться?" Моя очередь подошла где-то к концу дня - представляете, ждал с 8-ми утра до 8-ми вечера! В приемную комиссию входили народный артист Казахстана Ю.Б. Померанцев, прежний главный режиссер театра В.И. Захаров, . Я до сих пор помню, какой мне задали этюд: читая первое четверостишье "Евгения Онегина", то, которое про дядю, мне надо было разыграть… бурную семейную сцену с одной из актрис.
- Причем здесь "Онегин"?
- Это я сам должен был придумать. А потом достоверно, убедительно "уличить" этими словами "неверную жену". Это было сложно, я раньше никогда с подобным не сталкивался, но то, как я справился с заданием, понравилось комиссии: все смеялись. Меня приняли.
- Наставниками студийцев были многие артисты нашего театра. Хочется услышать от вас несколько теплых слов в их адрес.
- Я не только хочу сказать им какие-то слова благодарности - я вообще их всех люблю. У нас были потрясающие педагоги.
Юрий Борисович Померанцев преподавал у нас актерское мастерство. Он был наш Мастер, сочетавший в себе необычайное мастерство и профессионализм, богатейшее воображение и фантазию. Я думаю, главное, чему научил нас Юрий Борисович: совместить воображение - то, что реально существует, и фантазию - то, чего нет.
Юрий Николаевич Капустин преподавал сценическую речь. Он работал с каждым над каждой буковкой. На его занятиях мы все поняли, что такое Слово. Действенное слово.
Валентина Николаевна Полишкис преподавала у нас этику. Я ей безумно благодарен, это было настолько точно, понятно, ясно. Этика Станиславского преподносилась полностью и по-настоящему.
Лидия Георгиевна Карпенко - нынешний концертмейстер театра - была педагогом по музыке. Музыкальная грамота - это очень сложно, особенно для меня. Но она учила нас терпеливо, и ее уроки не раз пригодились мне в работе. Совсем недавно, когда я должен был для спектакля "Пианино в траве" за 2 дня выучить вальс на фортепиано, она снова мне помогла.
- В спектакле "Королевские игры" вы играете сразу две роли. Это, наверное, трудно - ваши персонажи такие разные?
- Эта задумка изначально возникла у режиссера Андрея Кизилова. Его мотивы мне не понятны. Актер не спрашивает: зачем? - нужно, значит, нужно. Мне интересно было, как он хочет воплотить на сцене свою идею. И, в принципе, у нас это получилось довольно интересно. Болейн - острохарактерная роль. Я ее так и "делаю": прыгаю, валяюсь, кричу. Причесочка у меня такая "взрывная" - я, правда, долго сопротивлялся, но меня, в конце концов, убедили, что это помогает восприятию моего образа. Больших сложностей на этом этапе у меня не было. Но… я, оказывается, уже забыл, как играть 2 роли. А во время российских гастролей вдруг почувствовал: герои стали "сливаться", получилось сквозное действие. Раньше я этого не ощущал: сначала отыгрывал одну роль, потом вторую. А там, в Новосибирске, то ли обстановка такая, то ли зритель: я вдруг изменил интонацию, приглушил голос, и вдруг… почувствовал идею Болейна. А насколько он был свободен? Он, готовый стелиться перед монархом, отдать ему на забаву своих дочерей, жену... И тут мой следующий персонаж - Томас Мор - произносит: "А стоит ли это делать?". Понимаете, роли-то соединяются. Чтобы осознать это, мне понадобился почти год.
- Вы можете сказать, что на каких-то спектаклях отдыхаете душой?
- Конечно. Когда играю Великатова ("Таланты и поклонники") - не понимаю, за что в финале мне аплодируют зрители. Я вообще, кажется, там ничего не делал, просто удовольствие получал. Как ни странно, мне очень нравится небольшая роль Гилберта в спектакле "Все в саду" - настолько для меня занимательная, что я, в принципе, ничего не играю. Хотя точно знаю, что мы с режиссером там придумали. Попадание в образ происходит, пока мы с Игорем Горшковым перед выходом на сцену повторяем текст. Рубен Суренович всегда смеется над нами: "Что, опять текст повторяете?". А мы делаем это для того, чтобы попасть в ритм спектакля, так как, если помните, мы выходим на сцену только во втором акте.
- В чем сложность образа Луи из спектакля "Пианино в траве"?
- Это очень сложная роль. Луи - пьяница. Но … романтический пьяница. Сначала мы с героиней Наташи Долматовой изображаем просто дружеские отношения. Луи относится к Мод вроде просто по-приятельски - а оказывается, он 20 лет тайно ее любил. И только в финале герои узнают, что они будут вместе. Это называется челночная композиция. Она сама по себе несложная. Но так как роль главная, зритель из эпизода в эпизод должен опосредованно понимать, что Луи неравнодушен к Мод. Хотя играет обратное: ну, зачем тебе это нужно? Я всегда Саган сравниваю с Чеховым. У Чехова точно так же: неизвестно что будет в финале - и в то же время известно. С этими ролями очень интересно работать. Изначально мы с режиссером Володей Молчановым ставили перед собой цель: сделать этого человека несимпатичным зрителю, но чтобы постепенно нарастала симпатия. Думаю, нам это удалось.
- Почему так много людей отзывается о вас хорошо?
- Я не ставлю перед собой цели казаться всем хорошим. И внутренне себя, может быть, даже наоборот ощущаю - у меня очень много недостатков. Почему кто-то отзывается обо мне хорошо?.. Не знаю. В нас заложили еще во время учебы в студии, а затем и в институте уважительное отношение ко всем: и не только к актерам и к публике, но и к другим работникам театра - к костюмерам, монтировщикам, осветителям, "звуковикам" они как бы вторая ипостась, оборотная сторона нашей профессии. Они отделены от актеров, но без них мы не можем существовать.
- Какие у вас приоритеты в работе? Кто вы больше: преподаватель, актер или режиссер?
- Это все едино. Я изначально актер, это - основное, и от своей профессии не отрекусь.
Когда у меня есть возможность осуществить постановку - я становлюсь режиссером. В любой момент, скажут: иди, ставь, - я поставлю.
Но когда я не могу профессионально преподавать, я начинаю мучиться. Сейчас я преподаю в академии искусств им. Т. Жургенова режиссуру и сценические движения - специальность, близко связанную с актерским мастерством. Все сложилось у меня, все получилось.
