Беседы с завлитом: Виталий Гришко
- Виталий Алексеевич, пытаетесь ли вы в своей работе на сцене равняться на мэтров? Кого вы считаете таковыми?
- Когда я учился в институте (с 1964 по 1968 год), у нас на курсе преподавали очень неплохие педагоги. А.А. Музиль, А.И. Кацман, Л. А. Дачко, А.А.Ян - они для меня и по сей день большие авторитеты.
Очень много дал мне театр Советской Армии, когда я проходил там срочную службу. Большое влияние на меня оказали художественный руководитель театра А.А.Попов и режиссер Л.Е. Хейфец. Я попал туда в очень хорошее время - в 1970 году, и планировал, даже не столько планировал, сколько имел реальную возможность остаться там работать. Но произошла "смена власти", их просто попросили из театра, поэтому карьера моя двинулась в другом направлении.
- Расскажите, пожалуйста, о своих режиссерских работах.
- Из действующих спектаклей - "Эти свободные бабочки". Я был режиссером, передо мной стояла задача работать с актерами, а руководил постановкой Рубен Андриасян. До этого имелся некоторый режиссерский опыт: в нашем театре -"Мещанская свадьба", и еще одна постановка вне театра, так сказать, "на стороне" - спектакль с очень длинным названием "Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано".
- В спектакле "Дядя Ваня", где вы играете Серебрякова, в вашем голосе заметны интонации другого известного артиста - Олега Табакова. В сознательно заимствовали этот прием?
- Не знаю, не замечал. Естественно, это неосознанно получилось. Бывают такие повторы иногда. Всегда плохо копировать какого-то другого актера. В театре такого не должно быть вообще. Я часто наблюдаю за игрой других, чтобы понять, как НЕ надо играть. Не дай Бог начать подражать, стараться стать похожим на другого, даже очень именитого артиста. Это чревато. Можно "потерять" себя, утратить актерскую индивидуальность.
- Приходилось сталкиваться с критикой в свой адрес?
- В конце 80-х годов театр повез в Душанбе на театральный фестиваль "Поминальную молитву - по Шелом Алейхему. У меня там была большая интересная роль. Так вот, посмотрев спектакль, театральные критики высказали свое мнение: "Вот этого актера, который Менахема Мендела играет, увольте вообще из театра", - это обо мне. Как видите, до сих пор работаю.
- Как вы к этому отнеслись?
- Может быть, по-своему они правы.
- А как же зрительская оценка?
- Зрители чувствуют бездарность. Даже самый неподготовленный из них способен отделить хорошую игру от плохой. Хотя еще Лермонтов в свое время говорил: "Публика - дура". Как относиться к зрительской оценке? Однозначно сложно ответить.
- Вы скрытный человек?
- Я себя со стороны не вижу, о многих моих качествах лучше судить окружающим. Я знаю что-то про себя, но стараюсь этим не делиться - за кулисами театра должна быть своя тайна.
Считаю, и моим коллегам надо быть посдержаннее, рассказывая о себе. Зачем зрителям знать секреты актерской профессии? Или подробности личной жизни артистов? Не надо ничего этого - спокойней будем спать, и мы, и они. Пусть они ходят в театр, пусть смотрят спектакли и сами решают, личность этот актер или нет. А остальное все - неважно.
- Помните, когда в последний раз сделали доброе дело?
- Нет, не помню. Мне вообще сложно поделить свои поступки на хорошие и плохие. Откуда знать, что свершаешь: тебе это кажется добром, а кому-то - злом. Даже милостыню подать можно во вред: а вдруг этот нищий ее на какую-нибудь дрянь потратит, или пропьет да и отравится? Вспоминаю интересный случай: однажды в поезде обнаружили труп голодранца, перебивавшегося на милостыню. Он умер от голода, лежа на двух мешках с деньгами!
- Что, по-вашему, важнее в мужчине: ум или сила?
- Это на человека надо смотреть: бывает сильный, но не шибко умный - а ему, может, этого и не надо; а бывает, наоборот, умный, но хилый - ему и так хорошо. Я даже про себя не могу сказать, чего больше во мне: ума или силы. И того и другого помаленьку.
- Виталий Алексеевич, пытаетесь ли вы в своей работе на сцене равняться на мэтров? Кого вы считаете таковыми?
- Когда я учился в институте (с 1964 по 1968 год), у нас на курсе преподавали очень неплохие педагоги. А.А. Музиль, А.И. Кацман, Л. А. Дачко, А.А.Ян - они для меня и по сей день большие авторитеты.
Очень много дал мне театр Советской Армии, когда я проходил там срочную службу. Большое влияние на меня оказали художественный руководитель театра А.А.Попов и режиссер Л.Е. Хейфец. Я попал туда в очень хорошее время - в 1970 году, и планировал, даже не столько планировал, сколько имел реальную возможность остаться там работать. Но произошла "смена власти", их просто попросили из театра, поэтому карьера моя двинулась в другом направлении.
- Расскажите, пожалуйста, о своих режиссерских работах.
- Из действующих спектаклей - "Эти свободные бабочки". Я был режиссером, передо мной стояла задача работать с актерами, а руководил постановкой Рубен Андриасян. До этого имелся некоторый режиссерский опыт: в нашем театре -"Мещанская свадьба", и еще одна постановка вне театра, так сказать, "на стороне" - спектакль с очень длинным названием "Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано".
- В спектакле "Дядя Ваня", где вы играете Серебрякова, в вашем голосе заметны интонации другого известного артиста - Олега Табакова. В сознательно заимствовали этот прием?
- Не знаю, не замечал. Естественно, это неосознанно получилось. Бывают такие повторы иногда. Всегда плохо копировать какого-то другого актера. В театре такого не должно быть вообще. Я часто наблюдаю за игрой других, чтобы понять, как НЕ надо играть. Не дай Бог начать подражать, стараться стать похожим на другого, даже очень именитого артиста. Это чревато. Можно "потерять" себя, утратить актерскую индивидуальность.
- Приходилось сталкиваться с критикой в свой адрес?
- В конце 80-х годов театр повез в Душанбе на театральный фестиваль "Поминальную молитву - по Шелом Алейхему. У меня там была большая интересная роль. Так вот, посмотрев спектакль, театральные критики высказали свое мнение: "Вот этого актера, который Менахема Мендела играет, увольте вообще из театра", - это обо мне. Как видите, до сих пор работаю.
- Как вы к этому отнеслись?
- Может быть, по-своему они правы.
- А как же зрительская оценка?
- Зрители чувствуют бездарность. Даже самый неподготовленный из них способен отделить хорошую игру от плохой. Хотя еще Лермонтов в свое время говорил: "Публика - дура". Как относиться к зрительской оценке? Однозначно сложно ответить.
- Вы скрытный человек?
- Я себя со стороны не вижу, о многих моих качествах лучше судить окружающим. Я знаю что-то про себя, но стараюсь этим не делиться - за кулисами театра должна быть своя тайна.
Считаю, и моим коллегам надо быть посдержаннее, рассказывая о себе. Зачем зрителям знать секреты актерской профессии? Или подробности личной жизни артистов? Не надо ничего этого - спокойней будем спать, и мы, и они. Пусть они ходят в театр, пусть смотрят спектакли и сами решают, личность этот актер или нет. А остальное все - неважно.
- Помните, когда в последний раз сделали доброе дело?
- Нет, не помню. Мне вообще сложно поделить свои поступки на хорошие и плохие. Откуда знать, что свершаешь: тебе это кажется добром, а кому-то - злом. Даже милостыню подать можно во вред: а вдруг этот нищий ее на какую-нибудь дрянь потратит, или пропьет да и отравится? Вспоминаю интересный случай: однажды в поезде обнаружили труп голодранца, перебивавшегося на милостыню. Он умер от голода, лежа на двух мешках с деньгами!
- Что, по-вашему, важнее в мужчине: ум или сила?
- Это на человека надо смотреть: бывает сильный, но не шибко умный - а ему, может, этого и не надо; а бывает, наоборот, умный, но хилый - ему и так хорошо. Я даже про себя не могу сказать, чего больше во мне: ума или силы. И того и другого помаленьку.
